Трапеза
"Кушай, кушай, Антип", - сказал Никонор, отрезая здоровенный кусок арбуза.
Антип сидел напротив, с набитым ртом и в каждой руке держал еще по одному
куску. "Да, хватит уж, Никонор, у меня вон, глянь, и так не доедено". "А я вот
тут, с краю тебе положу. Ты как свои дожуешь, так и за этот возьмешься, а потом
я тебе снова отрежу". "Не надо, Никонор", - взмолился Антип. "Как же так
не надо? Еще как надо. Чего я жлоб, какой что ли? Да, разве ж я был, когда
жлобом? Нет, не был", - увещевал его Никонор, подспудно отрезая еще один
ломоть. "Перестань Никонор", - давясь, взмолился Антип, - "Не надо мне твоего
арбуза. Я и так знаю, что ты не жлоб". "Знаешь, оно ты, конечно, знаешь, да
ведь одно дело знать, другое самому убедиться", - Никонор отложил нож в
сторону. "Антип, кстати, у меня там внизу, парочка арбузов завалялась, не
хочешь ли? А то сидишь, будто бирюк, насупился. Ничего не ешь. Давай принесу".
"Ой, мамочки!", - закричал Антип. - "Ем я, ем, Никонор. Не надо больше
приносить". "Ну, смотри. А то ведь потом скажешь, был, дескать, у Никонора,
а он сволочь такая арбузом со мной не поделился. И станут люди, потом
рассказывать, что Никонор из-за куска арбуза удавиться". "Нет, Никонор, я
напротив всем стану сказывать, что ты добрейший человек. Что всегда с другом
готов поделиться". Никонор вдруг протянул правую руку вперед, схватил Антипа
за нос и весело крикнул: "Слива!". Антип ойкнул и попытался вырваться, но
Никонор держал крепко: "Ах ты, паскуда. Пришел в чужой дом и выкобениваешься".
"Ой, Никонор, пусти. Ты что?!", - вопил Антип. Никонор хитро прищурил глаза:
"Антип, а, Антип, что-то вид у тебя бледный и говоришь все в нос. Не заболел
ли?" "Пусти, сказал, а то вдарю", - предупредил Антип, все еще пытаясь
вырваться. "Точно заболел. Вот уже и ударить меня хочешь. А за что?", -
Никонор покрутил, зажатый между пальцами, нос Антипа. "А-а-а", - вопил Антип.
"Пусти, щучий сын, пусти". "Успокойся, Антип, тебя ведь никто не держит".
Глядь, а и в самом деле, никто Антипа не держит. Сидит он один у себя дома, а
за окнами уже смеркается. "Что же это, никак вечер уже?", - спросил вслух
Антип. "Да. Точно. Вечер. А я все дома сижу. Мне же к генеральше Заморышевой
надобно. Ждет уже, небось, волнуется". Встал Антип натянул панамку и вышел во
двор. А на дворе газовщик Любомиров с каким-то мужиком разговаривает. Подошел
Антип ближе, послушать, о чем речь. Любомиров говорит, показывая налево:
"Здесь, милейший, я и помер в прошлом году. А здесь:", - показывает направо, -
"Здесь я в прошлом году не помирал". Мужик стоит только головой кивает. Скучно
стало Антипу. Думает: "Куда бишь я шел? Не помню. А раз не помню, значит, и не
пойду никуда. Что зря ботинки изнашивать". Решил он так, повернулся и пошел к
себе домой. Приходит, а там баба голая лежит. "Что вы здесь делаете?", -
спросил Антип. "Тебя жду", - отвечает баба. Встает, подходит и вдруг, как
хвать Антипа за нос. "Ну, поросенок, думал так просто от меня отделаться?".
Взвизгнул Антип, и вправду поросенком стал. Подпрыгнул два раза, да и побежал
на улицу. Там газовщик Любимиров все мужику что-то рассказывает. Увидели они
поросенка, и давай за ним гонятся. Гонялись, гонялись, но так поймать и не
смогли. Остановились отдышаться. "А, зачем, уважаемый, мы с вами энтого
поросенка изловить хотим?", - спросил мужик. "А затем", - говорит Любомиров, -
"Что я его в будильник посажу, и мне начальство премию выпишет". Антип же
забился в щель под грудой досок. Сидит там и думает: "Ну, уж все. Фигушки я
теперь к Никонору в гости пойду. Пусть хоть арбузом, хоть бараниной
заманивает. Все одно не пойду". Тут появилась добрая фея и превратила
поросенка обратно в Антипа. Да только щель под грудой досок, которая поросенку
впору была, для Антипа узка оказалась. Застрял он. Газовщик Любомиров подвел
мужика к Антипу, показал пальцем и говорит: "Вот до чего они страну довели".
Мужик головой закивал, покашлял, да и ушел домой. А на следующие утро приехали
к газовщику Любомирову жандармы и увезли его на каторгу в Сибирь.
