Luka - Рассказы

Кольца Китайгородцева
(Loop)

Китайгородцев входит в свою квартиру и, не снимая пальто, тяжело падает в кресло. Он растерян, напряжён, погружен в свои мысли и имеет вид весьма задумчивый и отстранённый.

Медленно опускаются сумерки. Он продолжает сидеть, нервно барабаня пальцами по подлокотнику кресла. Проходит четверть часа. Неожиданно Китайгородцев вскакивает и начинает метаться по комнате. Его худое лицо невероятно бледно, особенно это заметно сейчас, во время сумерек, в его маленькой, плохо обставленной комнатушке, озарённой лишь желтоватым светом фонарей. Свет этот уныл и безрадостен. Губы Китайгородцева беззвучно шевелятся, как будто он ведёт беседу с невидимым собеседником. Но вот он останавливается, и видимо, приняв какое-то решение, выходит прочь.

На лестнице темно, только где-то за стеной, в одной из квартир приглушённо и хрипло играет патефон. Китайгородцев прислушивается, но затем машет рукой и спускается во двор.

Во дворе, за столом пьют чай его соседи. Китайгородцев здоровается и присоединяется к ним. Он по-прежнему мрачен и задумчив. Его появление никак не трогает присутствующих, кажется, они вообще не замечают его. На столе попыхивает старый самовар. Кроме Китайгородцева чаёвничают ещё трое: дворник Тихон, почтмейстер Щукин и коллежский асессор Веточкин. Их беседа, как в прочем и весь вечерний ритуал, хорошо знакомы Китайгородцеву. Вначале почтмейстер Щукин, громко причмокнув, отпивает из блюдца чай, отфыркивается, а потом говорит, обращаясь к собравшимся скрипучим, крайне неприятным голосом: «А слыхали, Жирков-то, третьего дня опаскудился!» «Сказывал ужо», – равнодушно басит, сидящий слева от него дворник, грузный мужик с бычьей шеей. Третий собеседник, коллежский асессор Веточкин молчит, но осуждающе, как-то по лошадиному трясёт головой. «Нет, нет!», – восклицает почтмейстер, всем своим видом выражая нетерпение и незамедлительное желание поделится с окружающими новостью, – «Это на прошлой неделе сказывал, а тут другая комиссия вышла!»

Китайгородцеву становится невыразимо тоскливо и противно, он встаёт из-за стола и через большую арку выходит со двора. На безлюдной улице хмуро и неуютно, горят фонари, но их свет кажется Китайгородцеву мёртвым. Начинает моросить мелкий дождь. Дойдя до угла дома, Китайгородцев останавливается и задумывается, к кому бы из знакомых сейчас пойти. На ум приходят двое, Анна Юрьевна Крылявская и Борислав Эдипович Полухин. Немного поразмыслив, Китайгородцев решает, что Полухина, скорее всего, не застать у себя, что он у Латынина играет в вист. Поэтому путь Китайгородцева лежит в сторону салона Анны Юрьевны.

В прихожей дома Крылявской его встречает сердитый и вечно недовольный слуга Феоклист. Он принимает у Китайгородцева пальто и что-то ворча, удаляется в свою каморку. Почти на ощупь Китайгородцев проходит по тёмному коридору и оказывается в гостиной. Там сидят хозяйка Анна Юрьевна и её компаньонка Елизавета Романовна. Они сидят недвижно, словно куклы, и неотрывно смотрят друг на друга. На появление Китайгородцева женщины не обращают никакого внимания. Он откашливается, здоровается. Крылявская словно в полудрёме поворачивает к нему голову, но на её лице не отражается никаких эмоций. Она смотрит так некоторое время и вдруг улыбается. Китайгородцев вздрагивает, ибо в этой улыбке нет и доли приветливости или дружелюбия. Это скорее хищный оскал, одновременно зловещий и порочный. Затем лицо женщины снова каменеет, и она возвращается в прежнее состояние. Китайгородцев чувствует некоторую неловкость от происходящего, но уходить вот так сразу после своего появления считает неприличным. Поэтому он берёт стул, устраивается поодаль, но заговорить не решается, в его горле словно застрял невидимый ком. Все трое сидят молча. Женщины смотрят друг на друга, Китайгородцев изучает носки своих сапог.

Вдруг по комнате проносится неприятный ледяной сквозняк, словно распахнули двери склепа, пламя свечей дрожит, свет начинает мерцать. В этом мерцании Китайгородцеву чудится жуткая картина. Тени на стенах пускаются в безумный, демонический пляс, ветви деревьев яростно скребутся в оконное стекло, а на месте Анны Юрьевны и её компаньонки появляются два окровавленных уродца. Их тела покрыты многочисленными гнойными язвами и струпьями, из которых сочится тёмная, почти чёрная кровь. Они шипят на Китайгородцева, обнажая страшные, кривые, но очень острые клыки, из их ртов высовываются змеиные языки. Душераздирающий крик уже готов сорваться с губ Китайгородцева, но тут сквозняк прекращается и в комнате снова становится светло. Анна Юрьевна и Елизавета сидят в прежних позах. Видение производит на Китайгородцева неизгладимое впечатление, и он более не в силах оставаться в этом доме. Он встаёт и, не прощаясь, выходит в прихожую.

Сумерки сгустились, и поэтому в прихожей стало ещё темнее, чем прежде. Китайгородцев тщетно пытается отыскать своё пальто, но его нигде нет. Он зовёт слугу Феоклиста, однако тот не отзывается. Тогда Китайгородцев, держась за стены, пробирается в коморку последнего. Он приотворяет дверь. Коморка аккуратно убрана, в ней немного мебели: стол, два стула и кровать. Несмотря на то, что на улице почти ночь, да к тому же пасмурная погода, коморка Феоклиста озарена странным голубоватым ровным светом, как будто лунным. Китайгородцев ещё раз окликает Феоклиста, но в доме царит мёртвая тишина. Он в недоумении возвращается к входной двери. Возле неё на вешалке висит только старенькая потрёпанная шинель. Китайгородцев решает взять её в надежде, что хозяин шинели просто перепутал, и когда всплывёт ошибка, сам отыщет его через Анну Юрьевну.

На улице холодно, худая шинель плохо защищает от ледяного осеннего ветра и дождя. Китайгородцев кутается в неё, поднимает воротник. Отчего-то самые недобрые мысли посещают его. Увиденное в гостиной Анны Юрьевны столь реально, что Китайгородцев старается идти только по освещённой стороне, избегая мрачных арок и подворотен.

Но вот, наконец, он дома. Войдя в родной двор, Китайгородцев видит, что за столом по-прежнему сидят трое. Но что-то изменилось. Во-первых, все присутствующие застыли в странном оцепенении и как будто даже поблекли цветами, как нарисованные персонажи старинной, пролежавшей не одно десятилетие на чердаке, картины. Во-вторых, вместо почтмейстера Щукина сидит кто-то незнакомый. Он виден хуже остальных в осенних сумерках и представляется Китайгородцеву чудовищным существом. Долговязый и худощавый с невероятно длинными руками, которые венчают, достигающие земли, когти. Китайгородцева начинает трясти от страха. Он как можно скорее, стараясь при этом не смотреть на замерших, безмолвных соседей, проходит в свой подъезд.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, Китайгородцев вдруг ощущает непонятную, дикую усталость. Грязный коридор, который ведёт к его квартире, освещён тусклой лампочкой. Он кажется Китайгородцеву бесконечно длинным. Пахнет кислыми щами и чем-то затхлым. У кого-то из жильцов по-прежнему хрипло надрывается патефон. Одна из соседских дверей приоткрыта. Китайгородцев невольно заглядывает в чужую квартиру. Там он видит кухарку Дуню в объятьях невысокого мужчины с напомаженными волосами. Гражданин одет в белый пиджак в крупную фиолетовую полоску. Дуня жеманничает и притворно пытается вырваться из объятий ухажёра. Тот что-то шепчет ей на ухо, и она заливается громким, бабьим смехом. В глазах у Китайгородцева на мгновенье темнеет, и он хватается за дверной косяк. Когда способность различать предметы возвращается, Китайгородцев видит, что и мужчина, и Дуня обернулись и глядят на него. Лицо гостя морщинисто и чем-то напоминает обезьянье, ещё большую комичность ему придают лихо закрученные кверху усы. На Дунином лице застыла сладострастная улыбка, однако, следующая деталь приводит Китайгородцева в неописуемый ужас. Её глаза пусты, точнее они как две зияющие бездны, или как будто заполнены мерзкой чёрной смолой. Китайгородцев, уже больше не в силах бороться с приступом паники и нахлынувшим на него страхом, он опрометью кидается к дверям своей квартиры. В следующий момент ещё одна ядовитая мысль пронзает его сознание: «Я же в чужой шинели. Ключ остался в моём пальто!». Через секунду Китайгородцев падает на пол, лишившись чувств.

Придя в себя, Китайгородцев не понимает, сколько времени, он пролежал в коридоре. Где-то за стеной также как и раньше играет патефон. Над ним стоит человек, он курит. К привычным запахам дома примешался ещё и запах его дурного табака. Незнакомец внимательно изучает распластавшегося на полу Китайгородцева, заметив, что тот очнулся, он говорит: «Меня просили занести вам пальто. Вы ведь Китайгородцев? Вы вчера заходили к Анне Юрьевне?» Китайгородцев пытается ответить, но голос не подчиняется ему. Мужчина лающе кашляет и продолжает: «Вы по ошибке взяли мою шинельку, так что мне пришлось одеть ваше пальто. И вот теперь я здесь, чтобы произвести обмен». Китайгородцев находит в себе силы подняться. Он снимает шинель и получает от курящего мужчины своё пальто. На мгновенье лицо незнакомца становится различимым. Китайгородцев ахает и прижимается к стене. У пришедшего отсутствует нижняя челюсть и там, где должен быть подбородок, болтаются окровавленные ошмётки мяса и жил. Мужчина, заметив испуг и отвращение Китайгородцева, едва заметно улыбается тем, что осталось от его рта и произносит, – «Сегодня днём вы не вышли на службу. Я заезжал к вам. Вы что же, лежали здесь, в коридоре целый день?» «Я... я... не знаю», – мямлит растерянный Китайгородцев. Мужчина пожимает плечами и направляется к лестнице.

Китайгородцев входит в свою квартиру и, не снимая пальто, тяжело падает в кресло. Он растерян, напряжён, погружен в свои мысли и имеет вид весьма задумчивый и отстранённый...

© 2011 Михаил Лукьянов