 |
Luka - Рассказы |
|
|
|
| [На главную] | [Рассказы] | [Картины] | [Песни] |
– Человек укусил человека за веко!
– Эко!
Будучи кротом, Каблуков рыл в своей квартире лаз и однажды провалился к соседям, живущим этажом ниже. Те не стали ругать Каблукова, они просто отнесли его домой, и заделали дыру в потолке. А Каблуков продолжил рыть...
В помещении сидели мрачные люди, и пили марочные вина...
Булочкин засунул свою голову в зелёненькую коробочку, чтобы посмотреть, что там есть. Оказалось, что там была только его голова, которую он засунул туда, чтобы посмотреть, что там есть. Сие очень удручило Булочкина.
Полуэктов защемил Третьякова дверьми.
– Так делать нельзя, – назидательно сказал Третьяков и пошёл к Николаю Яковлевичу пить компот.
Машет крыльями Иван,
Хочет он взлететь, но пьян.
Не взлетается Ивану
Ни по трезвому, ни спьяну.
Жирнов был жирным, а Худобин был гнидой, хоть и худым, но гнидой...
Изольда Францевна забралась на дерево и наотрез отказалась оттуда слезать. И как её только не уговаривали! А она ни в какую. Пришлось вызвать пожарных. Те церемонится не стали, а просто сбили Изольду Францевну с дерева палками и каменьями, а на земле ещё и хороших тумаков навешали. С тех самых пор Изольда Францевна на деревья ни ногой.
Радостин радостно швырялся с балкона в прохожих радостью, но те уворачивались...
Если ты сфера, знай себе меру!
(нарисовать здесь грозную рожу)
Как Гриня и Лёня повстречали бобров...
Вихрастый малый Гриня привстаёт и, указывая куда-то в сторону реки, заговорщицки шепчет: «Гляди, Лёня, бобры! » Лёня подслеповато щурится, силясь увидеть хоть что-то в темноте, но ему это не удаётся. Он слышит только, как кто- то плещется и фыркает у самой кромки берега в камышах. «Это бобры?», – переспрашивает дрожащим голосом Лёня. «Да», – отвечает ему Гриня, – «Это бобры!». Так Гриня и Лёня повстречали бобров.
Лодыжкин шпынял Титичкина раскалённым металлическим прутом и громко хохотал. Титичкин, истошно вопя и бранясь, пытался в свою очередь охерачить Лодыжкина массивной ржавой цепью. Однако Лодыжкин был изрядно прыток, и всё время ловко уворачивался от ударов Титичкина. Сам же он без промаха разил противника яростно шипящим прутом. Так весело и задорно начиналась Перестройка.
Один человек по ошибке съел шифоньер и его за это публично высекли. Не выдержав позора, он бежал в Румынию, где и прожил до 84 лет. Он мог бы прожить и ещё дольше, если бы его не убило электрическим током. А другой человек никаких шифоньеров не ел, публично порот не был, в Румынию не сбегал и от электрического тока не умирал. Такие вот разные судьбы.
Задачка
Цыгунков дрыгает ногой в два раза чаще, чем Апломбов. Чем дрыгает Щипачёв, если ноги ему отрезало трамваем ещё год назад?
– Вы, почему здесь оправляетесь?
– А где же мне ещё оправляться?
– Там.
– Там я оправляться решительно отказываюсь.
– Это почему же?
– Там натоптано...
Раиса Павловна разбегается и прыгает на диван, отпружинивает от него и приземляется на столе. Там она театрально подносит ладонь ко лбу и произносит голосом полным деланного страдания и пафоса: «Я мадам баттерфляй!». Затем заливисто смеётся.
Акакий Степанович разбегается, но зацепившись ногой за складку на ковре, с грохотом падает подле дивана. Раиса Павловна смеётся пуще прежнего, снимает с себя платье и остаётся абсолютно голая. Видя это, её муж инженер Тарасов начинает яростно чесаться. Отчесавшись, он бежит к гардеробу, пытается на него забраться, но соскальзывает и падает на пол рядом с Акакием Степановичем. Тот смотри на него поросячьими, влажными глазками и говорит: «Это ничего, это ничего...».
А на улице ночь и вьюга. В соседних домах погашены огни. Что-то зловещее опустилось на город вместе с сумерками. Напротив, в тени арки, стоит человек в длинном пальто, у него звериная голова. Он смотрит на окна гостиной Тарасовых...
Как-то раз я отправился в аптеку купить касторового масла. Шёл-шёл, да так и не дошёл. Тогда я решил пойти в кондитерскую лавку за сдобной булкой. Но и тут потерпел фиаско. Подивившись подобной оказии, я направил свои стопы в винный погреб, где и напился пьян. Вот, что бывает, если не делать утреннюю гимнастику!
Трое играют в города.
1-й: Касимов
2-й: Великий Новгород
3-й: Дырокол
1-й: Липец... позвольте! Какой ещё дырокол?!
3-й: А что-с?
1-й: То есть, как это, что-с? Мы же в города играем! Причём тут дырокол?!
3-й: Не устраивает вас, значит, дырокол?
2-й: А вы сами-то как думаете?
3-й: Не знаю... по мне так в самый раз. Аккурат промеж Великого Новгорода и Липецка ложится.
1-й: Да ты что?! Дурак?! Или издеваешься?!
2-й: Я вообще не понимаю, зачем мы с ним играть сели!
1-й и 2-й встают и уходят.
3-й (оставшись один): Обиделись... Сразу видать – интеллигенция! Светлые головы! Я-то со своим скудным умишком и не суюсь. Куда мне!
А вечером он выходит на заснеженный перрон, садится на поезд и едет в Дырокол (даже не смотря на то обстоятельство, что такого города не существует).
У одного милиционера по фамилии Хвостов была грустная фуражка. У вех прочих милиционеров фуражки как фуражки, а у Хвостова – грустная. Вообще-то он слыл человеком весёлым и жизнерадостным, но стоило ему её только надеть, как он тут же делался печальным и много депрессировал. Не носить фуражку Хвостов не мог, ибо очень чтил форму, и нарушать её целостность не решался. А заменить сей злосчастный предмет гардероба ему не позволяло начальство. Оно (начальство) очень сердилось, гневалась, а однажды даже топало ногами и грозило Хвостову кулаком. «Нечего нас подобными пустяками от важных дел отрывать!», – обычно отвечало оно на просьбу милиционера заменить головной убор. И Хвостов, тяжело вздыхая, уходил восвояси. Так он и жил, пока однажды не заболел корью и не умер.
Полутона и Она...
На гражданина Б. с платяного шкафа спрыгнул гномик. Гражданин Б. стряхнул гномика на пол, подпёр руками бока и строго поинтересовался: «Ты ещё кто такой?» Гномик ответил: «Я Жорес Алфёров». «Лжец! », – ещё строже возразил гражданин Б., – «Жорес Алфёров – нобелевский лауреат, член коммунистической партии! А ты... ты просто несуразица какая-то!»
Пристыженный гномик, конфузливо отводя взгляд, полез обратно на платяной шкаф.
Верховцев: Супчиков, Вы знаете, где портвейн?
Супчиков: Нет
Верховцев: А где Америка, Вы, знаете?
Супчиков: Нет
Верховцев: Какая же, Вы, всё-таки, Супчиков, свинья!
Супчиков (обиженно): Я столяр
Оба, и Верховцев, и Супчиков превращаются в воробьёв и улетают в открытое окно.
Третьего дня одна престранная мысль посетила меня: если каждому человеку на этой планете дать по гвоздю, то это, несомненно, приведёт к тому, что у каждого человека на этой планете будет гвоздь. Так-то вот! И спорить со мной не надо!
Две хорошие (с нормальным восприятием реальности) девочки играли в классики и не заметили, как за их спинами перелезла через забор и теперь кралась, явно замышляя что-то недоброе, злая (с искажённым восприятием реальности) девочка. Когда она подобралась достаточно близко к своим жертвам, она издала воинственный вопль и стала яростно стегать хороших (с нормальным восприятием реальности) девочек прыгалками, которые она предусмотрительно захватила с собой из дома. Удары её были полны звериной жестокости, и наносила она их с нечеловеческой силой. Так бы и пришёл хорошим (с нормальным восприятием реальности) девочкам конец, если бы на их крики не прибежали мужики и не забили бы злую (с искажённым восприятием реальности) девочку камнями.
– Послушайте, мадам...
– Ах, нет, я вам за просто так не дам...
Дергунчиков и Пупырышкин очень стеснялись своих фамилий и поэтому называли себя Крюков и Балабас.
Однажды Матильде Юрьевне приснился хрустальный куб. Внутри этого куба сидел истопник Кузьма. Кузьма был наг и бесстыже ухмылялся. Матильда Юрьевна проснулась и обнаружила, что у неё на левой руке исчезли все пальцы.
Я шёл по улице и видел, как два одинаковых человека бьют третьего, точно такого же, как они. Эти трое были не просто похожи меж собой, это был один и тот же человек, но в трёх лицах. Получается, что некий гражданин, объединившись с самим собой, себя же самого и бил. Вот именно тогда я понял, что в оконном стекле прячется выпь.
© 2011 Михаил Лукьянов
